…Далеко не каждый педагог может похвастаться той теплой атмосферой, которая всегда царила в классе Виктора Карповича. Ученики его просто обожали, всегда с огромным желанием приходили к нему на занятия. 28 класс поистине стал для нас родным домом, двери которого всегда и для всех были открыты, а Виктор Карпович как радушный хозяин принимал многочисленных гостей. Самые разные люди посещали его уроки. Это были не только пианисты, но и музыканты других специальностей, студенты и выпускники, русские и иностранцы, учащиеся московских вузов и приезжие из других стран и городов. Все хотели познакомиться с выдающимся педагогом, послушать уроки мастера и учащиеся, и давно уж
Учиться у Виктора Карповича было счастьем и радостью удивительные уроки навеки останутся в моей памяти. Мудрость и духовная красота, благородство и чуткость Учителя восхищали меня, его исполнение вдохновляло, а сложная и достойная жизнь всегда была примером для подражания. Все, о чем говорил Виктор Карпович, для меня как жемчужина. Думаю, что он был послан мне как утешение в этом мире. Для меня Виктор Карпович навсегда остался живым, только общение с ним уже внутри меня там, где можно говорить о сокровенном и настоящем…
Мой Учитель открывал мне мир разных интересных образов, тонких переживаний то, о чем я и не ведала. Он постоянно говорил, что музыкальная речь всегда живая. В ней есть знаки препинания, придающие особую выразительность: вопросительный знак, восклицательный, точка, запятая При этом важно и дыхание, без которого невозможна любая речь. И только тогда можно передать слушателю смысл музыкального произведения. «Музыка должна разговаривать» это хорошо известные нам, его ученикам, слова.
…Еще не будучи студенткой Виктора Карповича, я приходила к нему класс и слушала его уроки. Помню, как записывала в тетрадку пожелания Учителя. Именно тогда для меня открылось видение Виктором Карповичем Сонаты b-moll Шопена. Разбирая финал, он рассказывал о реке Лете, куда, по древнегреческой мифологии, погружались души умерших. Когда я представляла себе неторопливое течение этой реки и тайну, которая покрывала ее, мне становилось немного страшно. Виктор Карпович говорил, что в финале есть интонации всех частей сонаты, что он написан восьмыми, а значит, не должен исполняться бравурно и быстро. Впечатления после такого урока невозможно описать словами.
Джулияна Слепцова:
После одного из его концертов в Швейцарии он нам рассказал, что на протяжении всей жизни, даже в самые трудные ее минуты, его поддерживала надежда. Надежда так он назвал и свою единственную, обожаемую дочку. Но даже после ее потери ему удалось сохранить несгибаемую волю к жизни. До последних дней он продолжал работу в консерватории, вкладывая все свои силы в то, чтобы поддерживать, как он сам говорил, «высокую роль классического искусства в оздоровлении общества». Именно эту силу он умел вложить и в музыку…
Как-то раз Виктор Карпович пригласил нас к себе домой. В одной комнате на стене мы увидели фотографию человека в форме офицера. В ответ на наш вопрос «кто это?» он рассказал следующую историю. Однажды он получил от незнакомого офицера фотографию и письмо, в котором тот благодарил за то, что Виктор Карпович «спас ему жизнь». Оказалось, что этот офицер, решив покончить с собой, перед страшным поступком включил в гостинице радио. В этот момент транслировали «Лунную» сонату Бетховена в исполнении Викторa Карповичa. И музыка вернула отчаявшемуся человеку веру в жизнь, спасла в тяжелую минуту.
Когда Виктор Карпович подарил нам книгу своего учителя С.PЕ.PФейнберга «Пианизм как искусство», он вручил ее со словами: «В этой книге вы найдете глубочайшие мысли о музыке и жизни. Но на всех 500 ее страницах вы не встретите одной буквы буквы Я ». Этому принципу Виктор Карпович всегда следовал сам ему была совершенно чужда самореклама.
…Первая и незабываемая встреча с Виктором Карповичем произошла в марте 1990 годa на мастер-классе в Германии. Все участники были потрясены его поразительным трудолюбием: в течение двух недель oн работал со студентами с девяти часов утра до девяти вечера. Он полностью отдавал себя этим занятиям со студентами, совершенно себя не жалея. Потом, после уроков, он садился за рояль и еще три часа занимался сам. А ему тогда было уже 70 лет! Для нас это был высочайший пример рыцарского служения искусству, который запомнился на всю жизнь.
1 (1303), январь 2013
Авторы : , ,
Российский музыкант » Творческий портрет
